У Кремки никогда не было поводов грустить. Пусть брат с сестрой и не всегда брали её в свои котеночьи игры, пусть старшая и порою задавалась, смотря свысока на излишне серьезную, не по годам умиротворенную Кремку, считая её скучной и глупой за постоянные отказы шалить и устраивать переполох. Ведь даже – подумайте только – даже большую часть времени равнодушный ко всему происходящему брат никогда не отказывался от её затей (он в принципе всегда поддерживал любую проказу, апатично не желая отстаивать противоположное мнение) слинять из-под носа матери да попытаться выбраться из укрепленного лагеря так, чтобы старшие не схватили за непоседливый хвост, или изучить его от носа до кормы, попутно досаждая всем находящимся в пределах досягаемости воителям.
А Кремка отказывалась.
С завидным упорством она каждый раз, тихо улыбаясь, отрицательно мотала головой, пока, наконец, её и вовсе перестали с собой звать – даже повозиться вот просто так, на песке перед могучими лапами королевы-матери, пока та ленивым взглядом присматривает за хулиганистыми отпрысками.
Но, тем не менее, у неё никогда не было поводов грустить.
Даже сейчас, сидя в отдалении от общего веселья, туго обвив аккуратные лапки ещё по-детски пушистым хвостом, даже в этот момент, когда она могла лишь наблюдать со стороны, потому что к игре её не пригласили, ей не было грустно. Кремке нравилось наблюдаться за возней брата с сестрой, даже напрямую в ней не участвуя. Она находила какое-то свое очарование в молчаливом наблюдении за чужим счастьем и чужими радостями, будто эмпатически напитываясь их эмоциями и смехом, улыбаясь в ответ – пусть они и не видели её мягкой улыбки.
Ей достаточно было знать, что у них все хорошо – тогда все хорошо было и у неё.
Она дернулась от неожиданности, будто вспорхнувшая птичка, когда Маховое Перо опустился рядом – малышка ещё не научилась распознавать по запаху отдельных представителей племени, да и в принципе ещё плохо ориентировалась во внешнем мире, поэтому совершенно не ожидала внезапного появления отца под боком. Смущенно прижав уши к затылку, Кремка опустилась обратно на свое место, отчаянно пытаясь сделать вид, что ничуть не напугалась собственного родителя – огромный (с её точки зрения), пушистый и коренастый боец выглядел достаточно угрожающе (хотя и не так, как Ядовитый Тис) – и потому, совершенно не зная его характера, она отчего-то посчитала, что тот будет весьма недоволен её реакцией.
— Привет, — кот говорил с набитым ртом, смешно съедая звуки, и юница, несмотря на все свое смущение и повисшую неловкость ситуации, не могла не улыбнуться в усы, глядя, как из его пасти вылетали небольшие перышки. — Не против, если я тут присяду? — пока она отрицательно качала головой, кремовый воитель уже успел положить перед ней дрозда, размером чуть ли не с неё саму (по крайней мере, ей так показалась) и улечься рядом, выжидательно на неё глядя.
Кремка осторожно переминалась с лапки на лапку, честно не зная, что ей следует в такой ситуации говорить и делать – она, безусловно, уже видела отца, заглядывавшего к ним в Детскую, но в тот момент рядом с ней обычно находилась либо Ядовитый Тис, которая и вела все беседы, либо брат с сестрой – последняя всегда очень активничала в их отношениях с Маховым Пером, избавляя саму Кремку от необходимости разговаривать. Но сейчас – она даже обернулась исподтишка на остальное семейство – они были буквально наедине, поэтому малышке придется учиться коммуницировать прямо на ходу, чтобы – не дай Облачное Племя! – отец не решил, что она его не уважает или вовсе игнорирует.
— С-спасибо, — прошептала чуть ли не в собственную шерсть на грудке, уже после вспомнив, как мать ворчала на то, что дочь следует говорить громче, иначе её услышат только собственные лапы. — А ты разве не будешь? — уже не на грани слышимости и чуть уверенней, но все же привычно тихо.
