Грозовые тучи нависали над фрегатом, бережно укрывали от синевы бездонного неба. Моряки то и дело сновали меж бочек с припасами, проверяли пушки и переговаривались между собой. Некоторые пытались поднять друг другу настроение, мурлыча развеселые песни о пиратской жизни да разливали по кружкам ром. «Одиссея» рассекала волны, игнорируя возможную беду от стихии. В задумчивом молчании оставался лишь боцман. Выглядя как неприступная скала, он лишь крутил руль и хмурился. И именно он стал причиной волнения Катаклизм.
На самом деле, кошка не спала еще с тех пор, как из-за горизонта выскользнул просыпающийся солнечный диск и одарил «Одиссею» первыми лучами. Для Катаклизм такой распорядок дня был в порядке вещей – пока неокрепшие двуногие отсыпались по каютам, кошка спешила прогуляться по палубе, взобраться на капитанский мостик и разлечься на деревянном покрытии близ руля. Только оттуда можно было рассмотреть по-настоящему величественное зрелище – восход, омываемый буквально со всех сторон морем. Её лапы привыкли скользить по начищенной древесине – телу «Одиссеи», а шум моря больше не закладывал уши, как то было первые две поездки. Мир огромен, и для Катаклизм её старый дом был каким-то крошечным камушком, залегшим меж прибрежных скал. Да и был ли это дом? Как-то раз ей сказали, что домом можно назвать исключительно то место, по которому будет тосковать сердце. Катаклизм не тосковала по старику, вытащившему её в свое время из погреба вместе с братьями и сестрами. Не скучала и по паукам, укрывшимся под скрипучими половицами. Она скучала по невероятным красотам чужих городов, по тающим вдали островам и по солёному морскому запаху. Каждый раз, сходя в очередном пункте назначения с корабля, кошка не могла не обернуться на трап; не могла не провести взглядом по мелким трещинкам на корме «Одиссеи». Вот её дом, а не где-то там в дальних землях.
Осторожно подходя ближе и ближе к боцману, пестрошкурая постаралась заглянуть в глаза человеку, затем тихо мяукнула – надо привлечь внимание – и под конец потерлась боком о человеческую ногу. Бесполезно. Человек лишь вздрогнул, одарил её уставшей улыбкой да сразу же перевел взгляд назад – на море. Возмутившись такому поведению двуногого, Катаклизм в один прыжок забралась на уступ, к которому был прикреплен штурвал корабля и уселась, обернув лапу хвостом. Сердце бешено забилось, едва перед глазами пестрой вновь открылось бескрайнее море. Но постойте-ка: что это там вдали? Прищурившись, кошка вытянула шею. И, будто бы по мановению мушиного хвоста, боцман сорвался с места да рванул к выходящему из трюма капитану корабля. Мужчина в треуголке хмурился, под стать боцману, да рассматривал какие-то пергаменты. Как Катаклизм смекнула позже – то были карты.
- Капитан, прямо по курсу остров! Это о нём местные упоминали во время нашей остановки?
«Остров» - слово, отпечатавшееся в подсознании пестрошкурой кошки. Оно не хотело выбираться прочь, вгрызалось сильными зубами, давало определенную пищу для размышлений. Впереди остров – именно так звучит это слово из уст людей. Но почему её двуногие так переживают, едва дело касается островов? Чуть раньше Катаклизм могла наблюдать радость на лицах моряков, едва разговор заходил о суше, а теперь... А что теперь?
Неверяще рассматривая смену эмоций у людей, кошка переступила с лапы на лапы и снова мявкнула – на этот раз уже привлекала внимание капитана. Добрый двуногий, управляющий группой человек на деревянном средстве передвижения тотчас заметил свою любимицы – или, если быть точней, любимца – развел руки и счастливо двинулся к ней навстречу.
- Уже не спишь, дружище? Ну как тебе сегодняшнее море? Я тут заметил, мы сбились с пути, - он опустил жесткие пальцы в короткую шерсть Катаклизм, почесал за ухом, - По картам здесь нет этого острова. А это значит, что торгаш продал мне старые карты, и местность необходимо изучить. Брайс, не смотри на меня так! Я помню, что говорили местные, и что лезть на этот остров нельзя ни при каких обстоятельствах, но, дьявол, я это сделаю. Если мы поторопимся, то к вечеру уже почувствуем под ногами твердую почву и поделимся историями в таверне.
Человеческий язык – вещь непостижимая для кошек. По крайней мере, если тебя не обучают пониманию. Отдельные слова, конечно, Катаклизм могла понимать, но распознавать речь, особенно такую быструю, какой владел капитан, она не могла. Поэтому даже сейчас, пронося в голове определенные слова, пестрая недовольно хмурилась и руководствовалась исключительно эмоциями. Злость и раздражение она встретила поднявшейся шерстью, однако, тут же её и приложила обратно да стала намывать нос. Ей надо было срочно отвлечься от напряжения, повисшего в воздухе после разговора двух главенствующих лиц. После самой пестрой, конечно. Более того – ей хотелось вернуть на корабль ту самую уютную атмосферу, с которой двуногие покинули верфь днями ранее. Первым делом, конечно, надо было помочь матросам справиться с их делами и обязанностями. Снующие и пьяные двуногие – это, конечно, забавно, но попадись кто-то из них под горячую руку капитана, и тогда весь азарт из глаз двуногих пропадет. По крайней мере, пока раздражение главного двуного не сойдёт на нет.
Конечно, от пестрошкурой помощи практически не было. Она хваталась за веревку, пыталась ухватиться за пушечное ядро и скользила из одного конца корабля в другой. И если матросов такое поведение радовало до боли в скулах, то капитан с каждой новой кошачьей проделкой становился мрачнее тучи. Катаклизм хотела развлечь и его, вцепившись зубами в шнуровку сапог, но тотчас оказалась схвачена крепкими мозолистыми руками.
- Ты сегодня разбушевался, а? Не иначе, эти тучки принесут нам беду, Катаклизм? – на удивление спокойный голос капитана разрезал воздух, и кошка вытянула лапу, дабы погладить «хозяина» по темным усам. Но, к сожалению, не дотянулась, отчего недовольно шмыгнула носом. Тем не менее, это стоило того – на лице двуногого появилась улыбка, а после он даже рассмеялся, тряхнув головой и скинув на пол треуголку.
- Нет ни дня без проказ, а?
В глазах двуногого замелькали озорные огоньки, и пестрая даже было подумала – будь капитанская воля, превратился бы в кота да тоже помог морякам, как это делала кошка. Но капитан не кот и, чтобы превратиться, ему, несомненно, придется обращаться к великим кошачьим богам. Катаклизм таких не знала, поэтому помочь бы двуногому не смогла. Зато смог он: ухватив своего любимца и спрятав подмышкой, человек направился в трюм, куда усадил сердечного друга, после присел перед ним и провел пару раз рукой по шерсти.
- Последи-ка пока что за припасами. Мне как-то сказали по секрету, что на корабле завелась крыса. Большая такая, лысая. Она ворует наши припасы каждый раз, когда вы сходим на сушу. Кто знает, может быть крыса это делает как раз задолго до высадки.
Оставил наказ и ушел, щелкнув дверью. Мигом все голоса стихли, заглушаемые толстой дубовой дверью. Зябко поежившись, пестрая глянула на толстую преграду, прижала уши к голове да взобралась по бочке.  Где и расположилась на следующие несколько часов. Будь на корабле крыса, пусть даже большая и лысая, от Катаклизм она точно не уйдёт. Еще ни одна крыса не уходила от опасных кошачьих зубов.
Тем не менее, крыса так и не появилась. Зато, спустя несколько часов, за пределами трюма послышались голоса. Сначала они походили на слишком громкий шепот, отчего пестрая даже вскинула голову и удивленно осмотрела дубовую дверь – знает же, что через нее докричаться слишком уж тяжело. Затем, шепот сменился грозным капитанским баритоном. Послышался всплеск воды – как Катаклизм определила, то был шум внезапно хлынувшего дождя. Разыгрывалась непогода.
- Брайс, хватайся за штурвал, черти тебя возьми! Адамсон, сейчас же наверх: держи парус, иначе он улетит, а верфи на острове я не вижу!
Волнение в голосе, смешанное со страхом, испугало пеструю. Неопределенно мявкнув, Катаклизм ловко соскочила с бочки да приблизилась к дверям. Заперто. Даже обладай кошка недюжинной силой, она не смогла бы открыть эту дверь – до ручки, увы, она не дотянуться. А за дверью продолжало происходить нечто. Вскоре к голосам капитана и боцмана прибавился десяток других голосов – криков. Кто-то упоминал монстра, а кто-то даже видел его, о чем клялся. Где-то за бортом был кракен.
Сердце забилось быстрей. Дернувшись в сторону, Катаклизм вновь попыталась позвать кого-нибудь из своих, поскреблась лапой в дверь, но шум воды и крик моряков перебивал её голос, и временами кошка не слышала саму себя. Битву с кракеном выиграть практически невозможно, и пусть то было всего лишь байкой, но в морское чудовище кошка упорно верила и желала с ним встретиться. Конечно, не в такой обстановке, но что она могла сделать? А вот, будь Катаклизм там, на борту, она бы вкусила осьминожьих чернил, когда попыталась вырвать одну из щупалец прямо перед глазами всей её команды.
Борьба за пределами трюма расходилась не на шутку. Моряки кричали больше из-за безысходности, чем страха. Чьи-то голоса затихали, а кто-то захлебывался водой. Сердце кошки пропустило удар – неужели, стихия на этот раз пошла против «Одиссеи», и чем они разгневали морского бога настолько, что он даже послал своего приспешника к ним? Ведь талисман все еще рядом, а погода, вроде как, не портилась, пока пестрая была на корме. Что-то явно шло не так.
От очередного сопротивления стихии, корабль тряхнуло, отчего бочка рядом с выходом накренилась на бок, а после и вовсе свалилась, придавив кошачий хвост, да покатилась в стену. Испуганно взвыв, Катаклизм подскочила на месте, ощерилась и рванула прочь от дверей. Где-то тут точно должен быть иллюминатор. Конечно, в трюме пестрая исследовала почти каждый закуток, но она была уверена, что что-то точно упустила. Может быть, если иллюминатор все же найдется, кошка сможет его открыть, а потом взобраться на палубу и обменять свою жизнь на жизнь моряков. Талисман корабля – вещь довольно необходимая морским богам. Не из-за этого ли они топят корабли? Но «Одиссею» точно не захватят – она непотопляема.
Вгрызаясь в гладкое дерево, кошка ворчала что-то нечленораздельное под нос. Её трясло, равно как трясло и корабль, клонило вбок. Несколько раз, из-за скачков, Катаклизм падала на бок, но тотчас вскакивала на лапы и продолжала грызть дерево и прятаться за бочки в попытках найти выход. Стены начинали давить, а ярость хватала за горло. Дышать тяжело.
Очередная бочка с грохотом свалилась на пол и зажала правую лапу пестрой. Взвыв от боли и негодования, Катаклизм ухватилась зубами за необработанный край древесины-ловушки и недовольно потянула от себя. Ей просто жизненно необходимо выбраться отсюда и направиться туда, к команде. Её ждут, потому что только всей семьей моряки смогут справиться. Когда единое цельно – им и непогода нипочем, но что, если у цельного не хватает кусочка? Тогда, все рушится. Вот и сейчас там, на палубе, не до конца собранное «единое» справляется со штормом без Катаклизм. Справляется...
«Справляется ли?»
Шальная мысль посетила ее голову и тут же смылась солёной водой, что буквально выбила дверь трюма. Гигантский поток все же проскочил сквозь команду бравых воинов, добрался до талисмана, желая ухватить ее в морские пучины. Катаклизм не успела сказать и слова, как буйное море подхватило её своими холодными объятиями, угостило солёной водой и освободило от тяжелой бочки. А потом забрало с собой. Катаклизм же, хватаясь за всё вокруг, пыталась притормозить такую скорую разлуку с домом, ломала когти о древесные навесы трюма и взбиралась по балкам. Но тут же оказывалась в воде. Снова. Крики матросов стихли, и пестрая было подумала, что их точно также выбросило за борт корабля. Не в силах справиться с комом в горле, кошка тотчас выбросила из головы горькую мысль. Море же выбросило пеструю из реальности, ударив головой о деревянный брусок над дверью.  Мир потерял краски, потух. Катаклизм исчезла в морских глубинах.

Она не знала, сколько пробыла в бессознательном состоянии. Её сны, если их, конечно, можно было так назвать, были лишь о корабле и группе матросов во главе с капитаном корабля. Стоя на древесной палубе, пропахшей ромом и рыбой, они улыбались, глядя на Катаклизм. Один из матросов даже подошел поближе к кошке, потянулся к ней. А затем одернул руку будто от огня, но не перестал улыбаться.
- Наш последний поход, да, дружище? – голос капитана, слишком теплый и мягкий. Здесь-то Катаклизм и поняла, что что-то не так. Холодный ветер, развевающий корабельный парус, совсем не жег шерсть пестрошкурой. Рыбный запах не менялся, а соль на губах казалась до омерзения терпкой, словно кошка не морскую воду опробовала на вкус, а съела лимон из запасов капитана.
- Дальше мы выйдем на суше и остепенимся. На время, конечно. Не быть Катаклизму в городах. Его стихия – волны.
Кто-то из команды издал тихий, но добрый смешок. К нему подключились и остальные. Их голоса перекрывал ветер, который разозлился не на шутку и буквально сдувал кошку с корабля, заглушал шум прибоя. Хватаясь когтями за скользкие дощечки палубы, кошка с мольбой во взгляде глядела на свою команду. Но та, казалось бы, расплывалась под порывистым ветром. А затем Катаклизм выкинуло за берег. Во второй раз.
И вновь – море. Её окружало море. Лапы продрогли настолько, что кошка перестала их ощущать. Холодный ветер заставлял Катаклизм дрожать да стучать зубами. Она не на корабле – так, на какой-то тонкой доске, плывет по стихшим волнам да с непониманием щурится, смотря на небо. Никаких признаков шторма. Да и был ли он? Что, если вся её жизнь – сплошной сон? Катаклизм от этой мысли становится сначала страшно, а потом стыдно. Нет, такое точно невозможно придумать.
Она снова провалилась в бессознательное состояние, но что-то ей помешало в полной мере уйти вглубь своего подсознания. Разноцветная закашлялась солью и поморщилась. Потом попыталась ударить обессиленной лапой по морде, дабы придти в себя. Провал. Удара нет – слишком уж Катаклизм вымоталась. Правая же лапа болит – точно, где-то там раньше была тяжелая бочка, из-под которой её вырвала стихия. Конечность сломана? Вроде нет – чувствуется и слабо сгибается. Тем не менее, глаза продолжали закрываться – слишком замерзла; надо в теплый трюм. Короткая шерсть не спасла от штормового холода, а нынешний ветер лишь подбавлял определенного льда во «взаимоотношения» Катаклизм с морем.
Окончательно кошка пришла в себя лишь тогда, когда чьи-то сильные зубы сошлись на её шее и пару раз тряхнули. Разлепив глаза, ноющие от избытка морской воды, Катаклизм вновь откашлялась и поморщилась, ощущая на языке солоноватый привкус. Она не могла связать воедино последние события, произошедшие с ней. Но, если уж пестрая оказалась спасённой, вытащенной из воды, оставалось поблагодарить спасителя. Но благодарить за что?.. Кораблекрушение?.. Стихия? Что, морской дьявол, произошло?
На ватных ногах бредя все дальше и дальше от моря, Катаклизм только на пятом шаге поняла – её ведут, а она просто создает видимость шагов. Кто-то вцепился в её жизнь крепкой хваткой и раз за разом спешит вытащить пеструю душу из небытия. Сказать честно, это слишком благородный жест, и по кодексу пирата она должна отплатить за услугу услугой. Наверное должна?..
Ей казалось, в голове бушует океан. Окружение резко стихло – слишком много воды в ушах – а мир поплыл. Хотя, нет, погодите. Это не мир поплыл – это просто её отпустили мордой в прохладную траву, насквозь пропахшую морем. Неужто она на морском дне и получила аудиенцию у морского божества? Иначе, Катаклизм не могла объяснить. Но нет – никакой аудиенции. Она на суше – там, куда каждый раз вступала без особого на то желания. Запах моря и соли исходил, скорей всего, от самой Катаклизм, вымокшей насквозь и еще не высохшей окончательно.
События прошлого вечера начали вырисовываться в голове сначала медленно, а потом колоссально быстро, бросая кошку от происшествия к происшествию. Не успевшая сообразить окончательно и понять, что вынесла на берег её точно не команда, Катаклизм подорвалась с места, подскочила, да тут же повалилась в траву. Затем, она перевернулась на бок, вдохнула в грудь как можно больше воздуха и замерла, уставившись голубыми глазами-ледышками на своего спасителя. Травянистые глаза, дымчатая шерсть и пушистый мех, вымокший под напором морской воды. Возможно, усиленный запах соли был таковым лишь потому, что рядом был неизвестный.
- Спасибо, - прозвучало хрипло и медленно, будто бы Катаклизм только научилась говорить. Слова незнакомца отозвались в голове будто бы ударом молнии, и кошка, понимая, что оставила спасителя без должной реакции, поморщилась, но все же повернулась к траве, чтобы согнать отвратительный соленый привкус с языка. Нет, конечно ей приходилось пробовать морскую воду и раньше, но не в таких же количествах! Здесь явно перебор, тысяча мышей!
- Могу. Но где я? – выдохнула она все также хрипло, облизала губы, норовя смыть с них жгучую соль: - Кто ты? Где... Где моя команда?
К концу фразы голос начал крепнуть. Катаклизм внезапно осознала, что именно произошло, и это её бросило сначала в пот, затем в дрожь. Лапы все такие же слабые, но это не помешало вскочить волчком, подняться на все четыре трясущиеся лапы и устремить удивленный взгляд на море. Обломки. Везде обломки.
- Нет. Нет-нет-нет. Как же так, - шепот адресован по большей части ей самой и команде, оказавшейся не в силах справиться с непогодой. Катаклизм не хотела верить в истину, открывшуюся перед ней. Она не могла остаться единственной выжившей. Наверняка, команда где-то там, а корабль совсем не разобран по щепкам. Может быть, стихия и смогла отобрать пару досок и разрушить палубу, но это не значит, что непотопляемая «Одиссея» ушла под воду со своими жителями. Они просто выровняли корабль и скрылись в неизвестном направлении. 
- Найти воду? – кошка нахмурилась и попыталась проглотить соленые слюни: - Далеко идти? Мне нельзя уходить с берега. Моя команда – мои двуногие – наверняка прямо сейчас ищут меня. Вот-вот на горизонте появится «Одиссея» и заберёт меня отсюда.

Отредактировано Катаклизм (2018-06-21 05:39:45)

Слова неизвестного стали отдавать горечью сначала в голове, затем на языке, и Катаклизм прищурилась от них, отскочила, будто бы в нее только что швырнули камнем, посмотрела недовольно – исподлобья – и не поверила. Он спас её – спасибо – но это не значило, что Делирий мог говорить плохие, неправильные слова о команде. Её команде. О тех, кто обогрел на груди, дал кров и предложил прокатиться на корабле. Катаклизм не могла поверить ни единому слову, но к половине – постаралась прислушаться. В какой-то степени, всё, сказанное дымчатым котом, имело смысл.
Осторожно разминая лапы и тряся каждой, кошка медленными шагами прошлась вдоль берега, обращая внимания на побитые деревяшки, но старалась не цепляться взглядом ни за единую – её команда не могла умереть так просто. Зная, какими сильными и воинственными были люди под её руководством, Катаклизм верила в каждого из них. И даже если она уйдёт дальше и найдет знакомые лица среди всплывших трупов – чего, конечно, пестрая отрицала – она не найдет всю команду. Не потому что капитан уходит под воду с кораблем и не потому, что тела могли быть утащены в морскую пучину, а потому что к кораблю всегда привязывают спасательные лодки. Кошка это знала не понаслышке. Во времена, когда корабль стоял в порту большого города, Катаклизм пряталась под тентом на спасительной шлюпке и жмурилась от обжигающих лучей, пробивающихся сквозь «простреленную» ткань.
- Я Катаклизм, – ответила она Делирию после долгих размышлений и осмотра досок. Они точно были с её корабля. Древесина еще хранила запах, не стершийся водой и морской солью. И пусть нюх пестрой кошки был не тем, что до катастрофы, узнать родные благовония она могла даже закрытыми глазами. Как, например, сейчас.
Глубоко вдохнув воздух в легких, Катаклизм зажмурилась, представляя улыбчивое лицо капитана из ее сновидений. Он снова говорил о том, что им надо будет сойти на берег и временно остепениться – возможно, то было связано с поломкой корабля. Матросы в ее воображении пусть и были, но нескольких голов она все же не досчиталась, что могло говорить только об одном – остальные не справились со стихией.
- И я думаю, - после очередной продолжительной паузы все же выдохнула пестрая да посмотрела через плечо на своего спасителя, окинула пушистого кота оценивающим взглядом, - Моя команда все же вернется за мной. Не сегодня и не сейчас, но обязательно. Может, на этом острове – ты же всегда жил здесь, так? – люди бесчестны, но о своих я такого не могу сказать. В кораблях есть небольшие корабли – они нужны как раз для таких случаев. Если большой ломается – команда переходит на маленький и уходит от опасности.
Её голос звучал уверенно и непоколебимо. В этом Катаклизм преуспевала еще с младых лун, когда ее приключения ограничивались путешествием от порта и до дома.
- Мы с моими двуногими, - не то, чтобы её внезапно пробило на душевные истории, просто Катаклизм считала, что в этом никакой тайны нет: - Нашли друг друга спустя долгие луны. Они каждый раз возвращались, чтобы забрать меня из моего города, но я не приходила вовремя. И спустя время, когда мы все же встретились, и я приняла приглашение на корабль, мы больше не возвращались на мою родину. И хорошо, потому до сих пор я не проронила ни слезы по тем местам. Мы много путешествовали, но они ни разу не оставляли меня в городе, забывая забрать. Они дожидались меня на каждой пристани и убирали древесную лестницу только после того, как я вернусь на корабль. Не это ли понятие верности и чести? У них всегда был шанс высадить меня, либо выбросить за пределы корабля, но...
Она замолчала также резко, как начала говорить, затем навострила уши и посмотрела в бескрайнюю даль моря. Показалось. Ей только показалось, что где-то там мелькнула «Одиссея», сверкая своими парусами. Нахмурившись, трехцветная перевела взгляд на маяк, на который чуть ранее указывал Делирий. Опасения оправдались.
- Зато теперь, я понимаю, почему двуногие ругались и не желали подплывать к острову. Ты говоришь, башня перестала гореть: обычно это означает, что здесь поджидает верная смерть.
Конечно, все было не так, но откуда Катаклизм знать мельчайшие подробности? Каждый знак, каждое слово, она интерпретировала по-своему. И, тем не менее, злиться на Делирия не собиралась – дымчатый кот ни разу, как она поняла, не был в море и не ходил по волнам с людьми.
- Мне что-то подсказывает, - осознание внезапно ударило её по голове, а сердце забилось так быстро, что Катаклизм показалось, будто бы её протащили под килем: - Что я здесь не случайно. Знаешь, моряки говорили, что я – их талисман. И это было истиной: бывало время, что я отгоня... Погоди.
Голова, не соображавшая из-за того, что пестрая нахлебалась соленой воды, начала проясняться, и вся муть отошла на задний план. Вздернув нос, кошка неотрывно рассматривала спасителя, а затем сделала медленный круг, обойдя Делирия с другой стороны.
- О каком Владыке ты говоришь? Что значит, что он указал на меня? Он тот, кто испортил корабль? Владыка управляет штормом, разбившим мой корабль?
Резким отрывистым движением она накренилась в сторону от зеленоглазого, отвернулась и навострила уши, чтобы, если вдруг человеческое тело всплывет меж обломков или покажется на песке, Катаклизм смогла увидеть его первой.
- Ладно, - произнесла пестрая, удивив даже себя: - Мы можем пройтись вдоль берега и поискать тела. Но я лапу даю на отсечение – здесь не будет и трети моей команды. А потом, можно и за водой. Но после этого, я вернусь обратно.
Взгляд гулял по горизонту, а в глазах отражалось спокойное море.