[валуны над ручьем]
Вопреки ожиданиям, путь им предстоял довольно продолжительный. На самом деле рыжий сиам был уверен, стоит им подняться в горы чуть выше и вот новоприобретенный знакомый лишь махнет ему хвостом на прощанье. Звук урчания ручья вскоре стих, а кот все не останавливался. Неужели у него такие большие территории? С завистью хмыкнув, котик посмотрел на раскачивающийся туда-сюда хвост неподалеку от своего носа. Держался Камиль все еще на расстоянии, не слишком-то доверяя коту. Шли они, естественно, молча. Почему естественно? Ну, просто красноречие собеседника определенно располагало к содержательной беседе. Так и хотелось чесать языками, пока они не рухнут без сил от усталости. Или пока эти же самые органы не сотрут в пыль. Что ж, по крайней мере, у сиама не было необходимости отвечать на вопросы, вроде: откуда ты, зачем пришел, что заставило идти именно сюда. Так что молчание было маленьким спасением для немного болтливого подростка. Дыхание там не сбивалось. Информация лишняя к чужаку не перетекало.
Воспользовавшись образовавшейся «передышкой», Камиль задумался. Шли они уже довольно долго и явно не собирались прямо сейчас останавливаться. Ну а задумался котик над тем, что ему теперь делать. Вскоре он окажется вдалеке от уже хоть немного, но знакомых территорий. А значит, придется вновь начинать сначала. Искать новое убежище. Ну, учитывая, что он в горах – здесь полно кустарника. Источник для питья. Ну, всегда можно вновь придти к ручью. Все же начинался он глубоко в горах. Главное – позаботиться о полной уверенности, что ему не придется делиться своей территорией с чужаками. Хотя странное сосущее ощущение где-то подмышкой напрягало сиама. Он даже не заметил, как шагнул в полутьму. И теперь незаметно оглядывался вокруг. Едва не врезавшись в своего провожатого.
- Мы пришли, – повторил еще раз котик, а затем несколько возмущенно вскинул голову, зацепившись взглядом за два кусочка янтаря на грязно-белой мордочке, - Куда мы вообще пришли? Я думал вы сопроводите меня со своих территорий, а теперь мы… где мы?
Вообще-то он видел пещеру рядом с озерцом, но был не уверен, зачем они здесь.

Начало игры.

Очередной омерзительный день.
Лапы ныли, но боль была настолько приятной, что от нее не хотелось избавляться, чуть пульсирующая и покалывающая. Серый котик несколько раз лизнул подушечки лап и внимательно стал их изучать. После того, как Сапия присоединился к Глинтвейну, а после и к сектантам, они перешли в так называемое их место сборище, где собственно и располагались все члены секты. Горы и скалы, лапы Сапии ни как не могли привыкнуть к жесткой поверхности и частенько пускали кровь, покрываясь корочками, и когда приходилось вновь куда-то идти, сдирались и боль очередными волнами нахлестывала котика.

Совсем недавно Сапия вернулся с прогулки. Опасность была велика, что его могли заметить другие, хотя он надеялся на то, что ночью все же другие спят, но оказалось, что нет. Его заинтересовала белоснежная кошка, в одиночестве прогуливаясь возле гор. И серый юнец решил за ней проследить, как он понял, она явно держала куда-то цель, а судя по ее ходьбе, она чутка волновалась, что лишь еще больше подмыло увлеченность сектанта.

Целью неизвестной кошки была пещера, шла она долго, но Сапию это не испугало и малой проследил до самого конца, пока белоснежная не скрылась в пещере. Дальше идти он не видел смысла, развернувшись, пометив камень за которым прятался, убежал прочь. Вернувшись лишь под утро.

— Сапия, —  Знакомый голос прорезал тишину поблизости с серым юнцом и тот отстраняясь от лап поднял свой взгляд на приближающегося приемного отца. Пусть он и был приемным, Сапия считал его самым, что не наесть отцом. Ранее, когда тот еще был мелким и помирал в коробке от голода, холода и повреждая свою детскую психику неизвестными шумами, Глинтвейн нашел его и забрал с собой. Его отец был очень странным, он болел раздвоением личности и, причем совершенно не помнит те моменты, когда его вторая сущность показывается. Он странный кот со своими тараканами, так помимо всего прочего любитель почесать когти. А грушей для битья является его новый приемный сын Сапия.

Сам Сапия не обращал внимания на боль, что получал от своего отца, считая это знаком проявления уважения и любви. Но это были лишь догадки, да и только. Сапия расплылся в какой-то непонятной полуулыбке радости, когда черный силуэт приблизился к малому.
— Ты отдохнул? — серый лишь утвердительно кинул своей отбитой головой и поднялся на лапы, не обращая на боль, что сразу же поднялась в лапах. Он даже попытался ее усилить, перекатываясь с лапу на лапу наслаждаясь ей, как другие наслаждаются вкусной пищей. — Мы идем на охоту. СЕЙЧАС ЖЕ! – Глину не терпелось и малому тоже, он продолжал улыбаться этой странной полуулыбкой, словно с нетерпением ждал чего-то большего…

И дождался. Подняв лапу, отец с силой прошелся по ушам Сапии и они моментально начали гореть, боль в лапах на время перестала ощущаться, но в скором времени вернулась. Тряхнув головой, но, даже не обращая внимания на такое странное поведение отца, что было для других странно - для него было это нормой. Ни сказав не слова малой направился к выходу, пропуская вперед Глинтвейна.

► туда куда хвост укажет отцовский.

«Разве мама тебе не говорила, что нельзя никуда ходить с незнакомцами?» - эта насмешливая фраза так и слышалась в ушах подростка. Словно он вновь оказался в той грязной подворотне. И он вновь слышал этот хриплый голос облезлого бродяги, который смотрел на крошечного белоснежного котика, чья шерсть уже стала серой, с этим липки торжеством в глазах. Тогда он гневно рыкнул в сторону плешивого, что бы ни пугал и без того находящегося на грани обморока. Не зря же он потратил на него несколько дней, прикармливая малыша и пытаясь выманить его из-под дома. Еще не хватало, что бы какой-то ехидный проходимец помешал его скудненькой помощи. Ну, по крайней мере, крыша над головой и теплые бока товарищей рядом он называл «скудненькой помощью». А теперь он слышал этот ехидный голос, который обращался к нему.
Кидая взгляд то на пещеру, то на своего провожатого, сиам пребывал в полной растерянности. Впрочем, ему сразу захотелось вновь оказаться в своем кусте такого же колючего, насколько и родного, кустарника. Вот что ему мешало сегодня поспать подольше? Возможно, он тогда бы и не нарвался на этого странного незнакомца. И все же. Так, ну и где они? Впрочем, Камиль даже и понять нечего не успел. Не то, что пасть раскрыть. Просто чужак что-то сказал ему, и котик как-то резко начал оседать. Лапы начали разъезжаться в разные стороны, отказывая в службе верой и правдой своему владельцу. Боль, осиным жалом впилась ему в черепную коробку, отозвавшись даже в кончике хвоста. В итоге бывший домашний мешком старого тряпья свалился к лапам грязно-белого. Он даже умудрился, едва ворочая языком, выплюнуть некое оскорбление. Что-то среднее между «помет ты лисий», доставшееся его лексикону от деда, и «да что б забор под тобой у собачника развалился», любимая поговорка средь бродяг.
И его сознание охватила тьма.

Отредактировано Камиль (2018-08-29 21:37:29)

-------->Ущелье
Выйдя из ущелья я первым делом поднял глаза к небу, что было заволочено тучами. Прохладный порыв ветра чуть не снес меня с лап, и я вдохнул полной грудью чистый горный воздух, наслаждаясь тем, как он проникает в каждую клеточку моего организма, как развивает тяжелые мысли, тучами нависшие над моей головой. Было холодно, но моя густая шерстка не первый раз спасала меня от такого пронизывающего ветра. Я оглянулся через плечо, чтобы посмотреть, идет ли Алдрагри за мной. Заметив знакомую белую шерстку, я тихо проронил, вглядываясь вдаль:
— Холодает... Скоро зима, — потянувшись всем телом, разминая затекшие мышцы, я медленно направился туда, куда повели меня лапы, бездумно следуя своему настроению и вновь погрузившись глубоко в мысли. Я не хотел думать, но этот рой всевозможных мыслей не давал мне покоя. Казалось, что даже ветер не мог унести их подальше от меня. Как же все было запутанно и не правильно... А что, если просто пустить все по течению и спокойно ему же следовать? По крайней мере, я был не один, со мной был мой брат, надежное плечо и опора в любой ситуации. Ему я всегда мог доверять. Немного замедлив шаг я стал идти бок о бок с Алдрагри, так, что кончики нашей шерсти - черной и белой - едва соприкасались. Отчего-то мне было спокойнее, когда он был со мной. Наверное, потому, что я понимал, что этот тяжелый путь мне предстоит пройти не в одиночку. И я готов был поддержать брата во всем, чем угодно, если это не будет касаться кровопролития тех, кто слабее нас.
Сам по себе я был воспитан так, что не знал пощады перед чужаками, но какая-то часть меня жаждала справедливости, и поэтому я не мог поднять лапу на тех, кто слабее меня. Уж такова была моя натура, и я ничего не мог с этим поделать. Или не хотел делать - кто знает?
Не обращая внимания на то, куда я иду, я и сам не заметил, как лапы вывели меня к Большой Пещере, где обитали все сектанты. У пруда я заметил серого Дурашку, что пускал волны по воде, и невольно позавидовал ему: кот был несколько старше меня, а все забавлялся какой-то ерундой, в то время, как я терзался грызучими мыслями о том, что правильно, а что нет.
"Пожалуй, мне тоже не хватает этой самой легкомысленности..."
Пройдя дальше, внутрь пещеры, я различил светлую шерстку Смерча, а рядом - лежащего на полу незнакомого рыжего кота. Интересно, откуда он тут взялся? Спрашивать не решился, и лишь прошелся мимо к своей подстилке в углу, где утром мы беседовали с Хель, которой, кстати, в пещере я не нашел.
Я улегся на сушеные листья и положил мордочку на лапы.