Котов? Ночка удивленно уставилась на незамеченную до этого группку более взрослых котов, сразу же решая. что эти-то точно не заблудились, слишком взрослые. Хотя, было несколько возрастом с оруженосцев. Интересно, а Алдрагри сколько лун? Приподнимая голову и глядя на чуть склонившуюся перед ней морду подумала чёрная. Спасать котят оказалось намного сложнее, чем она думала. Тем более, что всё оказалось ну совсем не так, как она представляла, что было видно по широко распахнутым мигающим глазам. Чуть рассеянно слушая указания одиночки. Ночка украдкой перевела взгляд на остальных котов, понимая, что они-то ее почти сразу заметили. А она думала, что нет.
- Монстров? - вновь недоверчиво покосившись на одиночек шепнула кошечка. - Плохие? - не успевая осмысливать информацию еще раз шепнула Ночка, чуть отведя ушки назад и распушившись, то ли чтоб казаться больше, то ли от страха. Но, если от страха, то от довольно слабого, потому что какое же приключение без всяких опасностей и препятствий, совершенно неинтересное. Тем более, если Алдрагри просит подыграть ему. значит у него есть план! Кивая одиночке решила кошечка, по крайней мере, теперь можно думать, что все идёт как надо, а то она совсем не поняла, почему те коты плохие и котят нужно от них спасать.
- Ой! - пискнула чёрная, плюхаясь перед несколькими взрослыми и с интересом и осторожностью разглядывая их поближе. Один чёрный ну прям как я!
— Кто-нибудь видел Главу? - заинтересовавшись, котёнка повернула мордашку к спутнику. А глава что это, как воевода? У них тут племя что ли? Подумав о племени, Ночка, от чего-то, сразу вспомнила, что она воспитанная кошечка и вести себя нужно как воспитанная, вспоминать бы ещё об этом почаще.
- Привет! - негромко пискнула чёрная. поворачивая голову назад к котам и чуть-чуть улыбаясь.

Ответ Муртага разочаровал его, и Катарсис выразил это разочарование недовольным хмыканьем.
- Обидно, наверное. Отцы они такие... сволочи, - кот распушил загривок, глядя куда-то в темноту, что скрывала дальнюю стену ущелья. Сколько же здесь котят! Даже теперь, когда треть ушла, их всё равно много. - Я своего вообще никогда не видел, так что тебе ещё повезло, - непонятно зачем добавил бродяга, хотя явно не имел в своих планах распинаться по поводу тяжёлого детства.
Покажите хоть одного кота в этой пещере, у кого тяжёлого детства не было. У этих вон котят оно стало тяжёлым буквально с луну назад. Да только рассказать им об этом будет некому, потому что детства своего они не переживут - ну слишком уж тяжёлое, понимаете?
В ущелье тем временем вошли юный Алдрагри с какой-то кошечкой, ужасно маленькой, да ещё и чёрной - с первого взгляда и не заметишь. Но незаметной она казаться не пыталась, начала что-то вполголоса вызнавать у своего спутника. Катарсис не прислушивался, только поглядывал в их сторону, гадая, под каким предлогом голубоглазое дарование притащил в горы новую пленницу - уж явно не силком. Способный мальчик. Катарсис покосился на Муртага.
- Смотри-ка, братец твой времени даром не терял, - помолчав, сектант добавил не без любопытства: Ты сам-то кого-нибудь приносил?
Почему-то в глазах Катарсиса смирный меланхоличный Муртаг - полная противоположность пронырливому сладкоголосому Алдрагри - ну никак не выглядел жестоким котохитителем. Чем же он тогда тут занимается целыми днями?
— Кто-нибудь видел Главу? - поинтересовался с абсолютно невинным видом маленький сиамец, и Катарсис удержался от ответа в стиле "да опять ошивается где-то", предоставив Муртагу произнести что-нибудь более конструктивное.
Он же перевёл жгучий взгляд разноцветных глаз на кошечку, которая поздоровалась одновременно робко и оживлённо.
- Что такая мааааааленькая и беспомощная котишка делает тааак далеко от дома? - протянул сектант, опустившись на землю и вытянув перед собой передние лапы - так его морда была как раз на высоте головы кошечки.

Нет, она не пойдет. Она прикрыла глаза, будто решала в уме математическую задачу, ответ которой был уже ей давно известен, ответ на которую был до безумия прост – у неё не хватит сил. Даже на этот рывок вперед, на эти нерешительные метания по полу пещеры она потратила непозволительно много энергии – так, что голова закружилась, призывая её опуститься на земли, закрыть глаза, провалиться в беспокойную дрему, наполненную страшными образами сектантов, пожирающих её друзей и родителей, навеянную настоящим кошмаром реальности. Но пойти за котятами на Скалу, спастись от этого ужаса – когда, засыпая, она проваливалась из одной тюрьмы в другую - она не могла.

Кремка скользит взглядом по собирающимся, слетающимся к Делирию котятам, жмущимся к нему, слово выпавшие из гнезда птенцы, так и не научившиеся летать – они ими и были на самом деле. И бежевая, терзаясь желанием рвануть следом, отворачивается от этого метафорического водопоя надежды, вновь скрываясь в тени, опускаясь на холодный каменный пол, подворачивая под себя замершие из-за плохого кровообращения лапы, бережно укладывая израненную шею на передние конечности и прикрывая глаза, продолжая краем ухо слышать все, что происходило в пещере, слышать перешептывания оставшихся котят, восторженные возгласы уходивших – но сейчас ей, по сути, не было до них никого дела.

Она проваливалась в полудрему, частью разума продолжая наблюдать, оставаться на чеку, будто тот заяц из детской сказки, у которого спят по очереди ушки – так и она не спала до конца, боясь рухнуть глубже в выдуманный её мозгом новый мир, наполненный страхом и болью, чтобы не потерять контроль над тем ужасом, что происходит наяву – она следила мутным взглядом полусна за ватагой сектантов, будто это могло ей помочь, будто у неё ещё была надежда, что их спасут, что родители её найдут – обязательно найдут, но, может, не сегодня - в какой-то момент перестав замечать отдельные шкуры, путая цвета, не понимая, откуда вдруг в толпе мелькнула пестрая рыже-черная шерсть, заставившая её на мгновение распахнуть уставшие глаза.

«Мама?»

Она водила взглядом по их тюремщикам, быстро наткнувшись на действительно яркую шерстку какой-то кошки, что так преданно жалась к Остроуху, вызвав в бежевой вздох отчаяния – её пока не пришил спасать. Её мать никогда бы не стала льнуть к какому-то грязному полубезумному сектанту, да и не была она такой цветной – скорее серо-бежевой, мягкой и пастельный, чтобы не говорили другие воители о её крутом нраве – для Кремки она была самой доброй, самой нежной и... в данной момент самой далекой.
Пряча слезы, навеянные воспоминаниями о доме, она вновь закрыла глаза, отдыхая, теряясь в видениях, путая реальность и сон.

- Я пойду! – проснулась через десяток минут как от толчка, сонно водя взглядом по окружению, будто бы совсем и не изменившемуся. — Сам себя тресни! Может, умнее станешь, дубина! — в лапах ещё сильнее похолодело от этих слов, она наткнулась на серую плоскомордую кошечку, смело, безрассудно кричащую дерзкие слова прямо в морду Остроуху, заставив рядом сидящих яростно зашикать на неё – и Кремка, запутавшись в охвативших её чувствах жалости и радости, вновь опустила голову на лапы, подумав, что серой помогут и без неё. Ей было жаль эту бойкую малышку – жаль за то, что она попала сюда, жаль за то, что та так и не поняла здешних правил, не усвоила самый главный наказ – не бесить, не лезть не рожон, не пытаться бороться. Иначе это чревато наказанием. Впрочем, как Кремка теперь поняла, чревато наказанием тут даже просто возможность дышать и двигаться. И, при этом, голубоглазая была рада – была рада, что хоть чей-то дух боголюбцы не сломили, хоть кого-то пока не заставили склонить голову в почтительном поклоне – но они заставят. Они сломают и её.

Она провалилась в тот же беспокойный сон, из которого вынырнула, не понимая, слышит она издевательский смех только в своей голове, или кто-то действительно разразился безумным, диким хохотом, эхом отдавшимся по пещере и у неё в ушах.

***

Кремка проснулась вновь от криков – еле разлепила глаза, не зная, сколько времени прошло. Но котят в пещере уже не было, не было и Делирия. Она вперилась взглядом в тюремщиков, толком не проснувшись, но уже пересчитывая их, будто боясь обернуть и заметить кого-то из них у себя за спиной. Не было и Катаклизм, любившей хвалебные речи Морскому Богу, речкою вьющейся вслед за Делирием. Зато появился кто-то новенький.

Подогреваемая любопытством, она выползла на свет, чуть ближе, но достаточно далеко, чтобы не мозолить глаза. Трое новых котов, которых она не знала – какой-то черный, что не боялся разговаривать с Катарсисом, потом маленькая, такая же угольная девочка-котенок, пискнувшая тоненьким голоском «привет», и её очаровательно милый спутник – бежево-бурый и голубоглазый, заставивший Кремку удивленно вскинуть брови – он не был похож на тех сектантов, что она видела раньше. Он производил впечатление, определенно это было так, но, все же, недостаточно сильное, что бы подходить ближе - она следила за ними с почтительного расстояния, потому что никак не могла определить, кто есть кто, кто из них сектант, а кто пленник, кто желает ей зла, а кто просто оказался в той же лодке.

Отредактировано Кремка (2018-08-27 12:21:03)

/водопад + из заморозки/

Медвежонка весьма сильно приложили головой. А потом ещё раз. И ещё. А всё из-за того, что бурый паренёк постоянно лез , куда не следует, чтобы познакомиться со взрослыми котами, разболтать тих, или -  спаси Облачное племя от такой наивности -  поиграть с чьим-нибудь длинным хвостом.
Он ведь подумал, что это ошибка. Или особое приключение. Что сейчас прибегут весёлые коты с улыбками и тёплым обедом, громко крича: "Это розыгрыш, Медвежонок!"
Но дни шли, а никто не спешил с фанфарами и прибаутками. На крупном тельце котёнка появлялись новые ссадины, шрамы и ушибы, время слилось в тягучий, вязкий, мерзкий комок боли без дней и ночей. Медвежонок лишь изредка чувствовал, как к его губам подносили влажный мох, предлагали мягкие кусочки холодной пищи, которая зачастую тут же оказывалась на полу, организм отказывался принимать еду, измученный побоями и тошнотой. Пару раз кто-то грубовато и неумело паутиной обрабатывал его голову, и тогда перед глазами переставали прыгать образы и картинки.
Наконец, в один из этих бессчётных дней, Медвежонок открыл свои жёлтые глаза и увидел статичную картинку. Котёнок медленно встал, опираясь на ослабевшие лапки. Движения давались чёрно-бурому большим трудом, а короткий хвост только добавлял проблем в балансировании. Когда котёнку удалось приподнять ослабевшее тело ослабевшими же лапками, он медленно, шажок за шажком, поплёлся туда, где было оживление. Но не дошёл, с удивлением охнув, увидев кошечку, которая пришла из прошлой жизни.
Рухнув на каменистый пол, Медвежонок с изумлением выдохнул:
- Кремка?... - увидеть подружку из яслей здесь, в этом месте...это было так...неправильно?

Пепелинка не понимала, почему Рябчик все никак не вставит свое слово в ее монолог, поэтому это его молчание задирало малышку еще больше. Но зато он всегда пытался укусить ее, вот при любом удобном моменте? Что не так с этим котенком?

- Мне кажется, что твоя шерсть кажется тебе нездоровой, потому что она... дымится! - наконец-то выпалил Рябчик, и эти слова очень сильно напугали Пепелинку. Она закрутилась на месте, пытаясь завернуть голову за спину и притаптывая лапками на месте, испуганно пытаясь потушить воспламенение.
- Гдеее? Ряяяба, сдуй, сдуууй, прошу тебя, скорее же! - запаниковала наивная кошечка, начиная задыхаться от быстрого вращения вокруг собственной оси и без сил падая на землю, и катаясь из стороны в сторону, чтобы поскорее избавиться от задымления, - Уф, думаю, после такого скорого потушения моей шерстки я еще не скоро задымлюсь, - шутливо отметила про себя Пепелинка, дуясь на Рябчика за его шутки экстремальные, - Ну да, так я тебе и поверила! Просто хотела посмотреть на твою реакцию, - оправдалась кошечка, смущенно потупив взгляд и обиженно распушив усы на мордочке, - А если бы я на самом деле задымилась, ты бы мне помог? Вот я бы тебе помогла, если бы ты в беду какую-нибудь попал. Но в следующий раз я тоже пошучу и громко буду смеяться, чтобы ты со стыда сгорел, попа ты пушистая, - продолжала болтать Пепелинка, но Рябчик словно ее не слышал, о чем-то призадумался. Кошечка настойчиво встала на задние лапки и, обхватив друга, потормошила его, - Эхэээй, привееет, я тут, а не там! - она обидчиво нахмурила бровки и надула мордочку, чтобы выглядеть в данный момент максимально мило.
- Соловушка, Пепелинка! - кошечка возмущенно подняла ушки и с недопонимание посмотрела на рядом лежащего котика. Вот это нонсенс, до такого уровня игнорирования кошечка еще не доходила, - Ах ты пузатый ощипанный щегол! Я вообще-то все еще здесь, - она помахала лапой перед его мордашкой, ожидая, пока Соловушка не подтянется к их маленькому отряду, но успокоилась, слушая предложения Рябчика.
- А что? Я за-за-за, всеми лапами, даже хвостом! ВО, - малышка упала на спинку, подняла все четыре лапки наверх и постаралась кончик хвостика также задрать повыше, - А кого? Я только Делирия люблю, он пускай и странноватый, но зато сказки рассказывает и прибаюкает, и поцелует. Вот бы он был моим папой! - восхищенно трындела Пепелинка, совершенно не осознавая, что за маской доброго и располагающего к себе кота скрывается самый настоящий враг. "Может его можно исправить?"
- Думаю Уголь не откажется. Смотрите, он явно заскучал на своем посту! - предложил Рябчик кандидатуру стража, и Пепелинка запрыгала на месте от удовольствия, кивая и привлекая к себе максимальное внимание, - Мыы пойдем за всееми! Угоооль, пожалуйста, проводи нас к Делирию, а я тебе массажик сделаю, по спинке похожу, - сорвалась с места домашняя малютка к охраннику. Углю не особо пришелся по душе "позитив" Пепелинки, поэтому он шикнул на нее, но все же согласился присмотреть за мелкими - не все же сидеть тут и киснуть.
- Давайте не тормозите, а то я скорее хочу на свежий воздух! - крикнула через плечо Пепелинка своим друзьям, и кажется они были единственными ее друзьями в этом до жути унылом месте.

>>> Скалы

Отредактировано Пепелинка (2018-09-05 10:50:59)